[shazam]

14 октября была на сутках. Работали с девушкой О. Надо сказать, сутки прошли достаточно интересно (в медицинском плане).
С утра принесла на работу два торта «Сказка», но с обеда нас стали так гонять, что ужин я в себя запихивала за 5 минут, а торты открыла для сотрудников только в полночь. Ровно в полночь – очень символично: как раз тогда, когда официально настало 15 октября. Учитывая то, что это «скорая», половины одной из "Сказок" не было уже через полчаса. К утру остался второй торт, на который с энтузиазмом навалилась новопришедшая смена. Подарили «от лица всей подстанции» денюжку. Первый раз в жизни. Так приятно.
Оля очень эмоциональная. Как и у Дианы, у нее эмоции через край, она очень много говорит, быстро. Помнится, в одну из смен мы втроем (я, доктор О. и еще одна помощница Маша.) вместе «ушли от «фельдшеров» (из фельдшерского салона) во врачебный, т.к. в тот день он пустовал. Мы разговаривали втроем, и я в какой-то момент поняла, что Маше тяжело с О. разговаривать. Дело в том, что в общении с ними двумя (да и с подавляющим большинством людей) я слушаю, а они говорят. То же с О. и Машей. И т.к. обе они много говорят, то когда О. вдруг перебила Машу уже на середине фразы для того, чтобы продолжить свою прежнюю мысль, Маша обомлела. Я ее слушала, а О. не слушаете. О. говорит сама, причем много, быстро, громко и не прерывает своей фразы ни за что. (1 Воля, возможно, в сочетании со 2 Эмоцией). Было забавно для меня осознавать, что в какие-то моменты я напрягаю каждое ухо , пытаясь понять, что в данный момент говорит одна и что – вторая.
Время около 18 часов вечера. Приехали на вызов: «порезал лицо, кровотечение». Поднимаясь по лестнице, слышим мужской крик: «Где эти …-товы медики?». Дверь нам открывает возбужденный мужчина лет 35. Заходим в квартиру. На полу кровь, на стенах кровь, на дверных ручках кровь, на кухонном полу наибольшее скопление крови, на кухонном столе кровь плюс алкоголь с пепельницами. Тут же рядом бегает в коридоре любопытный мальчуган лет 2,5-2,7, который не понимает, что конкретно случилось, но реакция пьяных родителей (мать его сидела на кухне, рядом с нашим больным, отец - тот, кто открыл нам дверь) его удивляет и пугает. На стуле около стола сидит мужчина лет 45-ти. Видно, что под алкоголем. На правой половине лица мужчины пять резаных ран. Четыре раны в области правой щеки, одна – под правой бровью. На щеке раны большие, их необходимо зашивать. Одна рана такая, что мышцы со стороны правого края раны вывернуты наружу. (Студентам - самое оно – видно поперечно исчерченные мышцы щеки!) Если в размерах, думаю, рана 10-11 см Х 0,7 см. Судя по всему, больше всего накровило из этой раны. К нашему приезду кровотечения уже нет. Хотя давление у больного верхнее 105, то бишь по хорошему (на совесть), надо бы после перевязки поставить больному капельницу в руку и везти лежа в челюстно-лицевое отделение (даже не челюстно-лицевой кабинет), потому как вполне может быть, что 105 – еще не предел снижения давления для этого пациента (в зависимости от величины потери крови давление у мужчины может в течение следующих получаса-часа снизиться больше).
Другие раны меньше, но в необходимости их шить сомнений тоже не возникает. Начинаем обрабатывать перекисью, пытаться закрыть марлевыми салфетками раны. Мужчина срывает все повязки. В конце концов мы просто прилепляем новые салфетки лейкопластырем на те раны, которые он дался обработать. Все наши манипуляции сопровождались спором с больным на тему «едите зашивать/не едите». Мужчина упорно стоит на том, что он «никуда не поедет», хозяин квартиры орёт «Езжай!», хозяйка - «Не хочет, пусть не едет!». Все орут, больной спокойно продолжает твердить "Не еду", все орут еще больше, матерятся.
Доктор:
- Простите, вы себя в зеркале видели? – Мужчина не меняет своего мнения.
Доктор начинает объяснять:
- Понимаете, надо сейчас ехать. Завтра вам зашивать уже никто не будет. Рана инфицируется и…
Тут тётку просто прорывает. Она начинает орать ТАКИМ голосом, что переорать ее нереально (ну я бы точно не смогла, даже если бы задалась целью). Как баба на базаре! Орёёёёёт:
- Да! Как же! Зашивать никто не будет! Да я в суд пойду! Да я еще и дело выиграю! Зашивать не будут! Будут!!! Будете вы мне тут объяснять!»
Пытаемся объяснить, заткнуть, объяснить. Нееет, остановить такую горланящую бомбу просто невозможно! Хозяин квартиры обеспокоенно выспрашивает у меня, почему шить не будут.
- Рана инфицируется за эти сутки, и, когда завтра он придет в травмпункт и попросит, чтобы ему зашили, никто делать этого не будет, т.к. по закону это запрещено. Если зашить, будут осложнения, вплоть до худшего варианта - сепсиса – инфекция распространится по всему организму, а это может и до смертельного исхода довести дело, - спокойно, отвернувшись от «бомбы» объясняю я. – И лицо у него, когда всё это потом без зашивания заживет, если он так и не поедет никуда зашивать, будет искорёженное.
- Нет, - испуганно говорит хозяин квартиры, - я не хочу, чтобы он умер. (И уже по направлению к больному) Езжай! Не валяй дурака!
Всё это время меня за рукав дергает с другой стороны горланящая тётка, что-то мне пытаясь вдолбить, но я как-то не слушала. ( 0_=) Видимо, я перенастроилась на другую частоту. Пациент упорно спокойным голосом произносит одно и тоже: не поеду.
За стеной в большой комнате плачет ребёнок, испугавшийся ора родителей.
В конце концов доктору просто надоел весь этот ор.
- Тогда подписывайте мне отказ о том, что вы не едите со мной в больницу, - говорит она пациенту.
Тот сразу подписал под кричи хозяина квартиры: "Дурак!".
Когда мы вернулись в машину, у меня в голове всё еще стоял этот орущий голос хозяйки квартиры. Можно поистине завидовать ее голосовым связкам. Я вот голос быстро срываю, если орать начинаю. Карточка вызова сзади вся в крови (подписывалась-то карточка на кухонном столе, залитом (в прямом смысле) кровью).
- Я на этот адрес заявлю в соцслужбу, - вдруг выдает Оля. Я хочу, чтобы у них ребенка отобрали. Он в таких условиях живёт. Да она его как-нибудь пригрохнет так в алкогольном опьянении. Запросто! У нормальных родителей за мелочь отбирают детей, а у таких – нет. Я напишу, напишу… - переписывая адрес вызова, повторяет Оля.
- И как родителям ребенка не жалко, - тихо говорит водитель.
- Угу, - отвечаем мы, и каждый уходит в свои мысли.